Ах-х... ну, и еще одна подгонялка, чтоП быстрей переводилось. На этот раз - начало третьей. Зуль, тебе нравилось? Тогда считай ее еще и подбадривалкой, героиня фсех конференций на свете)



Изящный фасад.

Глава 3. Во тьме.



Небо становится нашим.

Моим и Драко Малфоя. Мы захватываем его. Мы правим им. Или, по крайней мере, так утверждает он. Я знаю, что нет. Небо для нас было ничем иным, как страной несбывшихся мечтаний и кошмаров. Вы же можете управлять своими мечтами, правда? Это они управляют вами. Играют с вашим разумом, а потом, когда возьмут все, что хотели, превращаются в кошмары.

Ночь тоже становится нашей.

Мы делим ее поровну, как какой-то проклятый клад. Вместе мы охотимся за ночью и опустошаем ее. Носим ее звезды, как короны. Я думаю, что, если бы ему пришло в голову столкнуть меня вниз, на землю, он был бы удивлен, обнаружив, что корона осталась висеть в небе.

Джинни никогда не была такой. Свет переливался в ее волосах, как ленты в косах школьницы.

Она постоянно так счастлива и беззаботна, и это притягивает какую-то часть меня. Она думает, что я герой. Похоже, большинство окружающих тоже так считает, но для нее все было по-другому. Я спас ее лично. Спас от Риддла. Ей нужен был рыцарь, и случилось так, что его светлые латы пришлись мне как раз впору.

Кроме того, я чувствовал себя бесполезным. В мире, за стенами Хогвартса, происходило так много. Поспешно сколачивались все новые союзы, а могущество Вольдеморта неуклонно возрастало. Мир стремительно окутывался тьмой, но свет в Хогвартсе продолжал сиять. Любой дурак мог заметить, что этот свет не был естественным, подобно тому как вы кожей чувствуете отличие света лампы от солнечного. Они совсем разные, и вы это сразу ощущаете.

Однако свет, исходящий от Джинни, реален – он чист и совершенно нетронут Тьмой. Не то чтобы она была самим воплощением невинности, совсем нет. Я думаю, что она просто познала и настоящий Свет, и истинную Тьму, и все же выбрала Свет. Однажды Тьма почти получила ее, руками Тома Риддла опутав заклятиями, но она пережила это, выйдя из испытания до краев полной золотистым светом, лившимся из широко открытых глаз. Я же, напротив, чувствовал, что Тьма внутри растет после каждого противостояния с Вольдемортом. Я не хотел этого. Я хотел выходить из схваток с ним, полный чистой, праведной энергии, как Джинни.

Другой, более простой причиной того, что я выбрал Джинни, было то, казалось, все ждали этого от меня. Друзья Джинни по Хогвартсу говорили мне, что я ей нравлюсь, Рон сказал, что ничего не имеет против, но я все еще тупо стоял и не видел того, что находилось у меня под носом, потому что, видите ли, был слишком занят погоней за снитчем и Чжоу Чэнг, а также тем, чтобы не дать Драко Малфою побить себя в следующем квиддичном матче! Смешно, действительно.

Хотя я все же замечал Джинни. Я видел, что она полна светом, и хотел, чтобы весь этот свет сиял для меня одного. Да, в чем-то я эгоистичен.

Мы с Джинни стали «парой» через несколько месяцев после того, как начался мой пятый год в Хогвартсе. И, между прочим, мы были счастливы. Вы могли бы подумать, что нужно быть очень несчастным человеком, чтобы отказаться от Джинни и повернуться к такому человеку, как Драко Малфой. Вовсе нет. Я не был несчастлив. Все человечество пребывает в убеждении, что счастье – это все, что им нужно. Это – конечная цель всего, думаем мы. Счастье. Я должен сделать это, чтобы быть счастливым. Я должен быть с этим человеком, чтобы быть счастливым. Я должен быть богат, могуществен и любим, чтобы быть счастливым.

Вовсе не счастье правит миром.

Иногда его недостаточно. Иногда счастье – всего лишь та эмоция, которую, как ты уверен, ты должен испытывать, и затем ты убеждаешь себя, что ты действительно его чувствуешь.

И иногда счастье так мимолетно, что ты думаешь, что оно еще тут, с тобой, в то время как на самом деле все уже давно исчезло.

С Джинни я чувствовал себя сильным – чувствовал, что все мои недостатки исчезают, пока в ее глазах я был идеальным героем.

С ним такого не происходило никогда. В его глазах я был испорчен. Мои недостатки были тщательно измерены, взвешены и проанализированы. Его глаза настолько прозрачны, что, смотря в них, ты знаешь, что там нет и не может быть никаких иллюзий. Поверхность воды искажает отражение, но лед показывает все контуры и тени ясно, ничего не приукрашивая.

В его глазах не было обожания. Только ненависть. Мною не восхищались – мне завидовали.

Однако он все еще хотел меня. Он видел меня таким, какой я есть, и все еще хотел.

Джинни никогда не видела меня так. Она слепа к проявлениям Тьмы. В конце концов, когда само солнце окутывает тебя всю, никакой тени рядом просто быть не может.

Во всяком случае, я так думал. Я надеялся, что, если сияние Джинни будет греть и меня, тень внутри исчезнет. Что Тьма убежит от Света.

Не получилось.



***